Чукотка пьёт больше всех: почему северяне не могут устоять перед бутылкой и полярной ночью

Алкоголь остаётся одной из главных социальных бед Чукотки: на сто тысяч жителей здесь приходится почти 250 случаев алкоголизма — в десятки раз больше, чем в центральных регионах.

Почему северяне оказались особенно уязвимы перед зависимостью и как общинные традиции помогают спасать людей от бутылки, рассказал уроженец Чукотки, психотерапевт Артур Чубаркин.

Север, где алкоголь разрушает быстрее

По данным специалистов, у жителей крайнего Севера фермент алкогольдегидрогеназа, расщепляющий этанол, работает слабее. В результате даже небольшие дозы вызывают тяжёлое отравление ацетальдегидом — токсином, ответственным за похмелье.

Организм быстро запоминает, что новая порция алкоголя облегчает симптомы, и зависимость формируется буквально за несколько эпизодов.

"Если южанину нужно много лет, чтобы дойти до второй стадии алкоголизма, то у чукчей этот путь занимает месяцы", — отметил психотерапевт Артур Чубаркин.

Для многих подростков употребление спиртного становится способом самоутверждения. Но там, где другие отделываются кратким экспериментом, северяне попадают в замкнутый круг физиологической и психологической тяги. И хотя медицинские данные о ферменте АДГ известны давно, большинство жителей тундровых посёлков о таких особенностях организма не догадываются.

Почему жители Чукотки продолжают пить, зная о рисках? Чубаркин объясняет это отсутствием просвещения и низким уровнем образования: чтобы осознать механизмы зависимости, нужно хотя бы базовое понимание биохимии. Алкоголь же для многих остаётся привычным социальным инструментом общения и снятия напряжения.

Историческая зависимость и культурные различия

Исторически у северных народов не существовало алкоголя. Изменённое состояние сознания допускалось только для шаманов — с помощью жевания мухоморов в строго дозированных количествах. Всё изменилось с приходом американских китобоев в XIX веке: спиртное стало товаром, который охотно обменивали на пушнину. С тех пор алкоголь прочно вошёл в быт.

На Чукотке сегодня живёт около пятидесяти тысяч человек, из них примерно тринадцать тысяч — представители коренных народов: чукчи и эскимосы. И хотя статистика учитывает всех жителей округа, культурные причины употребления у приезжих и местных различаются.

Русские работники нередко используют алкоголь как средство борьбы с депрессией и полярной тьмой, а у коренных жителей зависимость часто подпитывается изоляцией и отсутствием альтернативных способов саморегуляции.

Можно ли винить климат и тьму? Отчасти да: полярная ночь длится до трёх месяцев, и психика человека реагирует на постоянный дефицит света. Алкоголь становится "народным антидепрессантом", а психозы и галлюцинации — следствием хронической интоксикации ацетальдегидами.

Община как средство выживания

Несмотря на масштаб проблемы, есть посёлки, где пьянство отступает. Один из таких примеров — Лорино. Здесь лидер общины Алексей Оттой каждое утро собирает морзверобоев на планёрку, раздаёт задания и следит, чтобы никто не срывался. У них установлены строгие ритуалы: две бани в неделю, работа на промысле, постоянное физическое занятие.

"Если человек не пришёл в баню — значит, запил", — рассказывал Чубаркин.

Важную роль играют собачьи упряжки и подготовка к гонкам вроде "Надежды". Каюры круглосуточно заняты уходом за животными, рубкой мяса, кормлением. Это служит естественной антиалкогольной программой — при постоянной физической нагрузке и ответственности за собак просто нет времени и смысла пить.

Можно ли победить алкоголизм без запретов? Да, если развивать общинное лидерство и занятость. Там, где у жителей есть цель, спорт или промысел, показатели зависимости падают.

Женщины, дети и поколенческая память

Интересно, что первыми на собрания анонимных алкоголиков приходили женщины. Они чаще берут на себя ответственность за семью и становятся инициаторами перемен.

По словам Чубаркина, именно женщины приводили на встречи мужей и удерживали поселковую дисциплину. В некоторых населённых пунктах женские общины даже вводили локальные сухие законы, контролируя нелегальных продавцов.

Однако полные запреты приводили к самогоноварению. В посёлке Энурмино, где официально не продавали алкоголь, повсеместно пахло брагой. Люди перегоняли брагу из сахара и муки, рискуя отравлением.

Позднее власти разрешили продажу чистого легального алкоголя в ограниченные часы, чтобы снизить смертность от суррогатов. Так появилась система компромиссов — контроль вместо запрета.

Среди устойчивых предубеждений есть мнение, что женщины на Севере пьют меньше мужчин. На деле, по наблюдениям Чубаркина, разница невелика, просто срывы у женщин происходят реже. Они чаще вовлечены в воспитание детей и общественную деятельность, что даёт эмоциональные якоря.

Когда спорт и баня спасают жизнь

В 2017 году психотерапевта пригласили на Чукотку для анализа волны подростковых самоубийств. В посёлке Нешкан после сноса старой школы исчезли баня и спортзал — привычные места для общения и снятия стресса. Через несколько месяцев зафиксировали рост суицидов. Выяснилось, что именно эти объекты играли роль психологической разгрузки.

Работа мышц помогает утилизировать гормоны стресса, а отсутствие физической активности усиливает тревожность и депрессию. Возврат спортивной инфраструктуры стабилизировал ситуацию. Для северян баня и спорт — не развлечение, а система внутреннего равновесия. Там обсуждают новости, решают конфликты, согреваются и очищают сознание.

Почему баня на Чукотке важнее бара? Потому что она объединяет, а не изолирует. Совместное парение — это ритуал доверия, где алкоголь не нужен, чтобы расслабиться. Потеря таких традиций мгновенно оборачивается социальными и психологическими сбоями.

Психология и биохимия выживания

Психотерапевт сравнивает две половины Чукотки: побережье, где живут морзверобои, и тундру, где оленеводы ведут традиционный кочевой образ жизни. Первые подвержены сезонному пьянству, вторые защищены изоляцией. В стойбищах алкоголь практически недоступен, зато сохранились старинные напитки вроде слабоброжёного пива из оленьей крови — ритуального, а не опьяняющего.

Среди типичных ошибок приезжих — попытка "подлечить" стресс спиртным. Это приводит к ускоренному разрушению нервной системы. Альтернатива — физический труд, сон по расписанию и участие в жизни общины. Такой подход помогает адаптироваться к экстремальному климату без разрушения личности.

Многие северяне после 50 лет прекращают пить. Этот рубеж становится своеобразным фильтром выживших: кто не погиб от запоев и несчастных случаев, тот начинает ценить жизнь. У Чубаркина это называют "внутренним взрослением тундры".

Роль Красного Креста и исчезновение программ

В начале 2000-х при поддержке Чукотского Красного Креста, которым тогда руководила Ида Ручина, сестра Романа Абрамовича, в регионе действовали программы реабилитации: семьи поочерёдно отправляли в Анадырь, где проходили "12 шагов" и кодирование по методике Маршака.

После 2010-х финансирование прекратилось, организация выживает на малом бюджете и с трудом оплачивает коммунальные расходы. По словам Чубаркина, многие поселковые группы анонимных алкоголиков распались, держатся только там, где остались сильные лидеры.

Сейчас часть профилактики взяли на себя христианские миссии — зачастую активнее, чем официальные структуры. В Лорино, например, продолжает работать волонтёр Ваня Тынау, сохранивший традиции взаимопомощи.

Можно ли вернуть прежнюю систему поддержки? Без финансирования и местных лидеров — вряд ли. Но опыт показывает: даже один мотивированный человек способен изменить настроение посёлка. Там, где есть инициатива, падает уровень преступности, растёт дисциплина и снижается число запоев.

Север между светом и тьмой

Несмотря на суровость, жители Чукотки не стремятся уехать. Население коренных народов остаётся стабильным уже сто лет. Национальность определяется по материнской линии, и даже при активных смешанных браках сохраняется культурная идентичность.

Метисы — дети от браков с русскими, украинцами, калмыками, американцами — обычно менее уязвимы к алкоголю благодаря генетической смеси.

Проблемы, однако, остаются: дорогие продукты, сложная логистика, высокая изоляция. Но здесь работают фельдшерские пункты, есть санавиация и современный роддом в Анадыре, куда беременных доставляют за несколько месяцев до родов. Это снижает бытовые триггеры пьянства и поддерживает психическое здоровье женщин.

Так северяне живут между полярной тьмой и внутренним светом. И чем крепче община, тем меньше бутылок на её улицах.