Туристы едут за морем, а находят руины: как разруха и безразличие убивают легенду Абхазии

Туристка назвала Абхазию страной с "лестницей в никуда" из-за разрухи

В разгар сезона многие едут к морю, чтобы отдохнуть и вдохнуть солёный воздух. Но за рекламными картинками курортов скрываются слои реальности: разруха, мусор, выжженные пляжи. Когда автор блога "Любовь Пашина. Сибирский смайлик" описала свою поездку в Сочи и Абхазию, её впечатления стали отражением того, как туризм превращается в испытание здравого смысла.

Между советским прошлым и шумным настоящим

Пашина вспоминает, что ещё в 2016 году отдыхала в Гагре и осталась довольна. Тогда казалось, что время в Абхазии застыло — старые санатории, пахнущие хвоей, морские бризы и ностальгия по прошлому. Но за десять лет соседний Сочи изменился до неузнаваемости.

Разросшийся мегаполис, перегруженные пляжи, вырубленные парки — всё это стало символом развития без меры. Исчез исторический облик: гостиница "Приморская" снесена, парк у "Жемчужины" разрушен, а променад до Маяка превратился в бетонный тоннель без тени зелени.

Почему исчезают старые Сочи? Ответ прост: реконструкция в городе стала синонимом сноса. Под вывеской обновления рождаются гигантские новостройки, "титаники" на тридцать этажей, а у моря остаются лишь шум, пыль и ржавчина.

В сравнении с этим хаосом Пашина ищет тишину в маленьком абхазском посёлке Лдзаа. Здесь, в тени пицундинских сосен, она надеялась увидеть тот цвет моря, который помнила с детства — живой, глубокий, синие и зелёные переливы, ради которых люди едут к Чёрному морю.

Сомнения и предубеждения

Её подруга Лена отговаривала от поездки в Абхазию, называя её "лестницей в никуда" — метафорой страны, где всё красиво только пока смотришь по сторонам.

"Абхазия — это лестница, увитая лозой, но без дома вверху", — сказала Лена, недавно вернувшаяся из Дубая.

В этих словах отражается распространённое предубеждение о постсоветских курортах: будто там нет сервиса, всё дорого и грязно, а жители живут прошлым. Но реальность, как всегда, сложнее.

Абхазия действительно переживает затянувшийся экономический ступор, но в ней сохранилась нетронутая природа и особый ритм жизни. Здесь не нужно гнаться за событиями — море, горы и воздух заполняют пространство, где время течёт медленнее.

Можно ли полюбить страну, где царит разруха? Можно, если видеть не фасад, а суть. Пашина пишет, что советское прошлое её не смущает. Ей ближе атмосфера тихого уюта и природной силы, чем вылизанный глянец южных отелей.

Когда романтика оборачивается дымом

Первый день отдыха в Пицунде начинается с шторма и вдохновения. Автор сидит среди сосен и наблюдает за морем, которое переливается цветами. Но вскоре картина меняется: на пляже разжигают костры.

Сначала кажется — для уюта, чтобы подсушить топляк. Но в пламя летят пластиковые тарелки, пакеты, остатки лежаков. Так пляжи избавляются от мусора, без техники и вывозов, просто — сжечь.

Можно ли оправдать такую "утилизацию"? Нет. Экономия превращается в экологическую катастрофу. Огонь выбрасывает токсичные пары, зола уходит в море, а с ней — химия и микропластик. Пляж, где горит мусор, перестаёт быть символом отдыха, превращаясь в площадку для варварства.

Эта сцена повторяется дважды, и именно тогда Пашина понимает: это не случайность, а система. И эта система гораздо опаснее любой "разрухи" — она основана на равнодушии.

Что происходит с морем и почему это важно

От Сочи до Пицунды береговая линия меняется, но проблема общая — перегруженность экосистемы. Городское море загрязняется стоками, абхазское — мусором и кострами.

Сравнение очевидно: российская часть побережья страдает от урбанизации, абхазская — от бедности и отсутствия управления. В обеих случаях страдает море, ради которого едут тысячи туристов.

Ситуация показывает простую зависимость: без инфраструктуры нет сервиса, без сервиса нет дохода, без дохода — нет стимулов сохранять чистоту. Так замыкается круг.

Что можно сделать путешественнику? Минимум три шага:

Не оставлять мусор, даже если вокруг его не убирают.
Не участвовать в сжигании отходов и не молчать, если это делают.
Выбирать жильё у хозяев, которые реально заботятся о территории.

Это кажется мелочью, но именно из таких решений складывается культура туризма.

Лестница в никуда и путь к себе

Когда автор снова видит ту самую заброшенную лестницу, о которой говорила подруга, она понимает — это не просто метафора. Рядом звучит музыка, бегают дети, горят костры, а между этими контрастами — вся Абхазия. Жизнь продолжается, но без опоры, без настоящего хозяина.

Почему у таких мест есть притяжение? Потому что в них живёт правда. Туризм без фильтров показывает страну такой, какая она есть — с красотой, болью и грубой реальностью.

Ошибка многих путешественников — искать "идеальный отдых", где всё подано на блюдечке. Но путь к подлинным впечатлениям начинается там, где заканчивается комфорт.

Абхазия, со всеми своими противоречиями, становится зеркалом — она отражает, как человек относится к миру вокруг. Сжечь мусор — проще, чем вывезти. Пройти мимо руин — легче, чем восстановить. Но именно здесь рождается вопрос: а что мы сами готовы сохранить?

Что останется после нас

Пашина обещает продолжить рассказ, но даже первая часть даёт понять: природа не выдерживает человеческой лени. И если ничего не менять, лестницы в никуда будут расти — в прямом и переносном смысле.

Абхазия могла бы стать примером экотуризма, если бы забота о земле превратилась в ценность. Ведь сила её не в отелях и ценниках, а в соснах, море и тишине, которых больше не осталось в Сочи.